Обретение ада - Страница 62

Многие новые политики и журналисты, смело обличая существующий режим и его аппарат, не знали о специальной программе, разработанной ЦРУ. Конечно, в стране существовала масса объективных причин для кризиса — ухудшение экономической ситуации, огромный вал безналичных денег, превращенных в наличные после возникновения в конце восьмидесятых многочисленных кооперативов, наконец, взрыв национализма в союзных республиках. Но все это накладывалось на программу ЦРУ. Эймс доносил об этом каждый месяц. А председатель КГБ, имея информацию, не смел ничего говорить.

Привыкший за многие десятилетия к безусловному подчинению Генеральному секретарю ЦК КПСС, приученный выполнять все указания Кремля, сам выходец из партийного аппарата, Крючков не мог даже представить себе, что Горбачев и окружавшие его люди могут ошибаться. Многолетняя служба у Андропова была для Крючкова, безусловно, большой школой, но вместе с тем неординарная личность Андропова подавила в Крючкове все зародыши инициативы, привив ему своеобразный синдром «вечного помощника», когда человек, выдвинутый на первые роли в государстве, не мог уже принимать абсолютно ответственные и самостоятельные решения. И теперь Крючков не хотел, просто не мог в силу своих убеждений и взглядов брать на себя смелость критиковать Генерального секретаря, явно ведущего страну в тупик. Ему все казалось, что Горбачев умнее его, лучше его знает, куда он ведет огромную страну.

Теперь, сидя за столом в ожидании генерала Леонова, он еще раз твердо решил для себя, что введение чрезвычайного положения — единственный выход, который еще может спасти страну.

Леонов вошел без доклада. Сидевший в приемной секретарь сам вызвал его, попросив зайти к председателю КГБ.

— Доброе утро, Владимир Александрович, — сказал генерал, появляясь в кабинете. Крючков, кивнув ему в знак приветствия, чуть приподнялся, чтобы поздороваться с генералом, и показал на стул, стоявший перед его столом. Леонов сел, раскрывая папку, которую держал в руках.

— Я слушаю, — разрешил Крючков. Он достал из ящика стола ручные эспандеры и начал нервно сжимать их. Леонов, знавший о подобной привычке председателя, уже не обращая внимания на эспандеры, заговорил:

— Расчет анализов, который был сделан нашими сотрудниками совместно с ведущими специалистами Академии наук СССР и социологическими службами, показывает, что референдум закончится вполне нормально.

— Они знали, зачем проводится подобный опрос? — перебил его Крючков.

— Конечно, нет, — удивился Леонов. — Мы только использовали результаты их анализов.

— Продолжайте.

— Даже с учетом того, что некоторые доли процентов по областям и республикам могут колебаться, а общая погрешность может составить от трех до четырех процентов, даже при этом мы имеем положительный результат предварительного опроса наших людей. С учетом позиций республик Прибалтики и Закавказья мы все равно получаем не меньше семидесяти пяти процентов населения, которое выскажется за сохранение Советского Союза.

— Хорошо, — сказал после недолгого молчания Крючков, — а по второму вопросу?

— Мы проанализировали и такую возможность, — сразу ответил генерал. — Если чрезвычайное положение будет введено указом президента Горбачева, то в целом реакция на это известие будет положительной. Даже в странах Запада теперь понимают, что лучше иметь дело с одним Горбачевым, чем с пятнадцатью лидерами новых государств. При этом ядерное оружие окажется минимум в четырех-пяти государствах.

— Мировое общественное мнение сейчас на стороне нашего президента, — одобрительно сказал Крючков, — но меня больше интересует, как воспримут это событие в нашей стране.

— В некоторых республиках даже поддержат. Это традиционно республики Средней Азии. Это Азербайджан, где президент Муталибов с трудом держит под контролем оппозиционные силы. Это Молдавия, где мы имеем убежденных сторонников Советского государства. В некоторых районах Приднестровья за сохранение страны выскажется более девяноста процентов. Даже в Грузии и в Армении, которые более других говорили о примате национальных ценностей, Гамсахурдиа и Тер-Петросян не будут против сохранения своих стран в составе единой страны. Будут некоторые осложнения лишь в Москве, Ленинграде, Литве, Эстонии. Но это лишь пять-десять процентов от общего числа голосующих. Они вполне укладываются в рамки наших подсчетов. У меня есть основания утверждать — введение чрезвычайного положения пройдет относительно спокойно и мирно.

Крючков вдруг вспомнил, как Филипп Бобков, его первый заместитель, вышедший несколько дней назад на пенсию, сказал ему в последнем разговоре:

— Ненадежный человек этот наш президент. Ваш президент, — поправился он тогда. — Будь с ним поосторожнее.

И теперь председатель, подняв голову, задал неожиданный даже для себя самого вопрос:

— Вы просчитывали ситуацию только в том случае, если чрезвычайное положение вводит сам президент?

Леонов не был полным циником. Но столько лет, проведенных в КГБ СССР, в элитарных отделах и управлениях разведки, сделали его немного циничным. Он улыбнулся:

— Мы на всякий случай предусмотрели и резервный вариант. В случае внезапной отставки президента либо его болезни. Или смерти.

После этих слов в кабинете наступила тишина. И только тогда Крючков сказал, словно опомнившись:

— Болезни, конечно, болезни.

В этот момент зазвонил телефон правительственной связи. Крючков удивленно взглянул на аппарат. Кто это может быть в воскресенье утром? С президентом и премьером у него другие телефоны. А это кто-то из высшего руководства страны. Странно, обычно в воскресенье они не выходят на работу.